0e533d5b     

Горький Максим - О Бальзаке



А.М.Горький
[О Бальзаке]
Вспоминать о творчестве Бальзака мне так же приятно, как путнику,
идущему по скучной, бесплодной долине, вспомнить когда-то пройденный им
край - плодородный, богатый красотой и силой.
Мне было лет тринадцать, когда я прочитал первую книгу француза. Это
была книга Эдмонда Гонкура "Братья Земганно" - трогательная история жизни
артистов, людей, обречённых роком на духовное одиночество в тесном,
искажающем душу круге враждебного любопытства к ним.
Эта славная книга взволновала меня своей человеческой грустью и
навсегда внушила мне особенно внимательное, страстное и сочувственное
отношение ко всем людям, отдающим миру лучшее своей души.
В то же время Гонкур разбудил у меня жажду ознакомиться с литературой
Франции, историю которой я в то время немного и отрывочно знал и которая
представлялась мне страною рыцарей, страной героев. Я стал спрашивать у
знакомых гимназистов, какие есть авторы во Франции, и просил их доставать
мне переводы французских книг.
Мне пришлось проглотить бесчисленное количество томов Дюма-отца,
Понсон дю-Террайля, Буагобея, Законнэ, Габорио, Ксавье де-Монтепена и с
десяток других авторов, прежде чем в руки мои попал томик Бальзака, - это
была "Шагреневая кожа".
Ясно помню то неописуемое наслаждение, с которым я читал страницы, где
описывается лавка антиквария, - это описание остаётся для меня одним из
лучших образов пластики слова. Другое место в этой книге, поразившее меня
своим мастерством, - диалог на банкете, где Зальзак, пользуясь только
бессвязными фразами застольного разговора, рисует лица и характеры с
поражающей отчётливостью.
Я стал искать Бальзака, и следующая его книга, прочитанная мною, была
"Pere Goriot" ("Отец Горио"); это окончательно победило меня, и долгое
время я чувствовал себя Растиньяком, грозящим миру местью за попранное
достоинство человека, за те боли, которыми люди наполнили его грудь. Мне в
те дни плохо жилось, но я был здоров и поэтому стал романтиком.
"Человеческая комедия" была прочитана мною уже лет в двадцать; эта
книга нанесла сильнейший удар моему неоформленному романтизму, и я
почувствовал в ней гений Бальзака и полюбил его горячей любовью, как,
вероятно, любят учителя и друга.
Двумя-тремя годами позднее в России явился перевод полного собрания
сочинений Бальзака, я дважды прочитал все его книги и тут понял всю
величину этого писателя, эпический размер его таланта изумил и пленил меня.
Широта его планов, смелость мысли, правда слова и гениальные предвидения
будущего, уже во многом оправданные настоящим, - делают его одним из
величайших учителей мира.
Шекспир, Бальзак, Толстой - вот для меня три монумента, воздвигнутые
человечеством самому себе. Без Бальзака я менее понимал бы Францию, ту
страну, которая всегда шла и поныне идёт впереди человечества, всегда
вырабатывая в той или иной области новые формы творчества, новые формы
жизни... Её позорят банкиры, о чём мне однажды пришлось говорить и что
вызвало в стране, любимой мною, непонятное и не тронувшее меня возмущение,
но - антикультурная, античеловеческая деятельность французской биржи,
подставившей ногу русскому народу на его пути к свободе, - эта
деятельность, я знаю, никогда не затемнит чистого сияния таких имён, как
имена Гюго, Бальзака, Флобера - истинных детей Франции, страны великих дел
и великих имён.
Я не могу учесть, я не знаю, чем я лично обязан Бальзаку, но что его
влияние вообще на русскую литературу было значительно, это несомненно и
засвидетел



Содержание раздела