Грекова Ирина - Под Фонарем
И.Грекова
Под фонарем
На улице было холодно - мчащийся угольно-черный осенний вечер. Резкий
ветер налетал то с одной стороны, то с другой, швырялся пучками опавших
листьев и каплями дождя. А фонарь на своей проволоке мотался взад и
вперед, как сумасшедший. За фонарем по тротуару так же оголтело мотались
черные тени. От ветра на улице все казалось в движении, все было сдвинуто,
неслось, даже стены домов были как будто наклонными.
На углу стояли двое - мужчина и женщина. Он - высокий, без шапки, с
резкими скулами на худом обветренном лице. Ветер гнал и кидал его прямые
белокурые волосы. В прыгающем свете фонаря на его лице все время возникали
и пропадали подвижные угловатые тени.
Женщина была не очень заметная, брюнетка, с белым шелковым платочком на
растрепанных волосах. Платочек на ветру порхал, вздувался, пряди волос
летели и перекидывались с одной стороны на другую. На лице вспыхивали и
гасли прозрачные капли дождя.
Он держал ее за руку и смотрел ей в лицо сверху вниз, и она отвечала
ему взглядом в лицо - снизу вверх. В меняющихся тенях глаза на его лице
были для нее почти страшны своей выразительностью. Словно они не могли
сдержать напора изнутри, сдались, сдвинулись, поплыли, стали не в фокусе.
Глядя в эти глаза, она чувствовала в себе топкую боль, вроде той, что
бывает в лифте, идущем вниз, сразу после того, как нажмешь кнопку.
Она что-то сказала. Ветер рывком унес начало фразы, он услышал только
конец:
- ...подумайте, восемь лет разницы.
- А это мне все равно, - жестко сказал он и поглядел в землю. И сразу
лицо и глаза стали жесткими, вернулись в фокус. Он потоптал ногой желтый
разлапый кленовый лист и повторил: - А мне все равно.
- Завтра я вам все скажу, завтра. А теперь мне пора идти. Пожалуйста...
до завтра.
Она взялась за ручку двери. Он нагнулся и поцеловал ее не в рот и не в
щеку, где-то рядом с губами. Губы были сразу холодные и теплые, с каплями
дождя. Она вошла в дверь.
Татьяна Васильевна поднялась по лестнице, открыла сначала общую дверь
одним ключом, потом свою собственную - другим.
В дремучей коммунальной - бывшей барской - квартире у нее были две
комнаты, две почти отдельные комнаты: маленькая квартира в большой.
Комнаты в свое время сделали из одной бывшей гостиной, разделили
перегородкой, и каждой комнате досталось по одному окну и по половине
пышной лепной розетки, в центре которой когда-то висела люстра. Получилось
ничего, удалось даже выкроить небольшой тамбур - переднюю. Только уж очень
- не по размеру комнат - высоки были потолки. Мальчики в детстве говорили:
"У нас комнаты выше, чем длиннее".
В передней она сняла и отряхнула плащ, платочек. Тихо. В маленькой
квартире никого не было. Да в этот поздний час спали все и в большой
квартире: никто не мылся в ванной, не топал по коридору. Только
электрический счетчик над дверью мурлыкал, отсчитывая свое время -
энергию.
Она немного помедлила, постояла в передней, тронула пальцами то место
около губ, куда ее только что поцеловали. Поцелуй был странный какой-то,
не в рот и не в щеку, а туда и сюда сразу. Она вспомнила и снова ощутила
то лифтовое чувство - не понять, хорошо оно или больно. Нет, сейчас этого
нельзя. Нужно думать. Завтра нужно что-то сказать ему.
В квартире совсем пусто и тихо, никто не мешает думать. Дети
разъехались. Катя - на практике, Толя и Воля - на картошке. Она зажгла
настольную лампу и села, взяв карандаш. Привычка думать с чем-нибудь в
руках. Вот так. Кончился сумасшедший день - с ветром,